Герда, конечно, гордая, но в горле ком - Ее надо отпаивать молоком И кормить с руки. Герда, наверное, взвыла бы от тоски, Если б не ты И привычка держать лицо. Герда наденет твое кольцо И сожжет мосты.
Тебе не хватает главного: Понять, что нас только двое. Что время одно наебалово Пространство - другое! Лёха Никонов.
По моему подоконнику стекают Капли дождя и нет ничего проще, Чем рассказать о красоте Падения этой капли, высоте Её измерения. Каждую долю мгновения Тормозя время Надо ли выражать? Жаль, если это действительно надо. Справа и слева финский залив. И в этом такая правда, Как в том что шевелится лифт В доме напротив. Живёт шизофреник. Умирают герои или мещане. Это не озлобленность, поверьте, Это отчаяние. Лёха Никонов.
(автор читает)
Я всегда твердил, что судьба - игра. Что зачем нам рыба, раз есть икра. Что готический стиль победит, как школа, как способность торчать, избежав укола. Я сижу у окна. За окном осина. Я любил немногих. Однако - сильно.
Я считал, что лес - только часть полена. Что зачем вся дева, если есть колено. Что, устав от поднятой веком пыли, русский глаз отдохнёт на эстонском шпиле. Я сижу у окна. Я помыл посуду. Я был счастлив здесь, и уже не буду.
Я писал, что в лампочке - ужас пола. Что любовь, как акт, лишина глагола. Что не знал Эвклид, что сходя на конус, вещь обретает не ноль, но Хронос. Я сижу у окна. Вспоминаю юность. Улыбнусь порою, порой отплюнусь.
Я сказал, что лист разрушает почку. И что семя, упавши в дурную почву, не дает побега; что луг с поляной есть пример рукоблудья, в Природе данный. Я сижу у окна, обхватив колени, в обществе собственной грузной тени.
Моя песня была лишина мотива, но зато её хором не спеть. Не диво, что в награду мне за такие речи своих ног никто не кладёт на плечи. Я сижу в темноте; как скорый, море гремит за волнистой шторой.
Гражданин второсортной эпохи, гордо признаю я товаром второго сорта свои лучшие мысли, и дням грядущим я дарю их, как опыт борьбы с удушьем. Я сижу в темноте. И она не хуже в комнате, чем темнота снаружи. Иосиф Бродский.
НЕЗНАКОМКА
По вечерам над ресторанами Горячий воздух дик и глух, И правит окриками пьяными Весенний и тлетворный дух.
Вдали, над пылью переулочной, Над скукой загородных дач, Чуть золотится крендель булочной, И раздается детский плач.
И каждый вечер, за шлагбаумами, Заламывая котелки, Среди канав гуляют с дамами Испытанные остряки.
Над озером скрипят уключины И раздается женский визг, А в небе, ко всему приученный, Бессмысленно кривится диск.
И каждый вечер друг единственный В моем стакане отражен И влагой терпкой и таинственной Как я, смирен и оглушен.
А рядом у соседних столиков Лакеи сонные торчат, И пьяницы с глазами кроликов «In vino veritas!» кричат.
И каждый вечер, в час назначенный (Иль это только снится мне?), Девичий стан, шелками схваченный, В туманном движется окне.
И медленно, пройдя меж пьяными, Всегда без спутников, одна, Дыша духами и туманами, Она садится у окна.
И веют древними поверьями Ее упругие шелка, И шляпа с траурными перьями, И в кольцах узкая рука.
И странной близостью закованный, Смотрю за темную вуаль, И вижу берег очарованный И очарованную даль.
Глухие тайны мне поручены, Мне чье-то солнце вручено, И все души моей излучины Пронзило терпкое вино.
И перья страуса склоненные В моем качаются мозгу, И очи синие бездонные Цветут на дальнем берегу.
В моей душе лежит сокровище, И ключ поручен только мне! Ты право, пьяное чудовище! Я знаю: истина в вине. Александр Блок.
Вместо письма
Дым табачный воздух выел. Комната - глава в крученыховском аде. Вспомни - за этим окном впервые руки твои, исступленный, гладил. Сегодня сидишь вот, сердце в железе. День еще - выгонишь, можешь быть, изругав. В мутной передней долго не влезет сломанная дрожью рука в рукав. Выбегу, тело в улицу брошу я. Дикий, обезумлюсь, отчаяньем иссечась. Не надо этого, дорогая, хорошая, дай простимся сейчас. Все равно любовь моя - тяжкая гиря ведь - висит на тебе, куда ни бежала б. Дай в последнем крике выреветь горечь обиженных жалоб. Если быка трудом уморят - он уйдет, разляжется в холодных водах. Кроме любви твоей, мне нету моря, а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых. Захочет покоя уставший слон - царственный ляжет в опожаренном песке. Кроме любви твоей, мне нету солнца, а я и не знаю, где ты и с кем. Если б так поэта измучила, он любимую на деньги б и славу выменял, а мне ни один не радостен звон, кроме звона твоего любимого имени. И в пролет не брошусь, и не выпью яда, и курок не смогу над виском нажать. Надо мною, кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа. Завтра забудешь, что тебя короновал, что душу цветущую любовью выжег, и суетных дней взметенный карнавал растреплет страницы моих книжек... Слов моих сухие листья ли заставят остановиться, жадно дыша?
Дай хоть последней нежностью выстелить твой уходящий шаг. Владимир Маяковский.
Расстрел
Небритый, смеющийся, бледный, в чистом еще пиджаке, без галстука, с маленькой медной запонкой на кадыке,
он ждет, и все зримое в мире - только высокий забор, жестянка в траве и четыре дула, смотрящих в упор.
Так ждал он, смеясь и мигая, на именинах не раз, чтоб магний блеснул, озаряя белые лица без глаз.
Все. Молния боли железной. Неумолимая тьма. И воя, кружится над бездной ангел, сошедший с ума. Владимир Набоков.
Есть речи - значенье Темно иль ничтожно, Но им без волненья Внимать невозможно.
Как полны их звуки Безумством желанья! В них слезы разлуки, В них трепет свиданья.
Не встретит ответа Средь шума мирского Из пламя и света Рожденное слово;
Но в храме, средь боя И где я ни буду, Услышав, его я Узнаю повсюду.
Не кончив молитвы, На звук тот отвечу, И брошусь из битвы Ему я навстречу. Михаил Лермонтов.
Среди миров, в мерцании светил Одной Звезды я повторяю имя... Не потому, чтоб я Ее любил, А потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело, Я у Нее одной ищу ответа, Не потому, что от Нее светло, А потому, что с Ней не надо света. Иннокентий Анненский.
Сольвейг СнейпА остальные немножко странные...Х_х В хорошем смсыле ) Ага)) я просто стихи не очень люблю - мне песни ближе. Поэтому наверное привлекает внимание - именно когда какое-то необычное построение, ритм, ну или когда со стихом что-то связано. А последние два - действительно по смыслу классные)) Хотя ещё мне первое по смыслу нравится)
Сольвейг Снейп Ну да, тут наверное не объяснишь - стихи либо нравятся как жанр, либо нет) как бывают и люди, которые музыку не любят. вот просто всё равно им и всё.
Мы пришли, увидели и победили, а сейчас мы уйдем, перекусим и спать.(с) Тимон
neks, ох, ничего себе оно длинное... Но тоже интересно очень ) Вообще к мифам и прочему очень трепетно отношусь... )))
Karla Malfoy, ой, страшные люди! х_Х Как музыку можно не любить?? Хотя мы не о том, да. Ну, да, в принципе, каждому свое ))) Тут ничего не сделаешь, люди же все разные )
Сольвейг Снейп Вообще к мифам и прочему очень трепетно отношусь... ))) а Джон Китс как раз и работал в основном с мифами, потому им и заинтересовалась в свое время
-
-
28.06.2011 в 00:25Ее надо отпаивать молоком
И кормить с руки.
Герда, наверное, взвыла бы от тоски,
Если б не ты
И привычка держать лицо.
Герда наденет твое кольцо
И сожжет мосты.
(с) Rowana
-
-
28.06.2011 в 00:36-
-
28.06.2011 в 00:41понятие не имею, о Нем, вероятно ) о ком же еще, если не о Нем, возлюбленном, любимом и т.д.?
-
-
28.06.2011 в 00:44Просто у меня в голове Герда одна...Та, которая с Каем.. ) Просто, думала, вдруг есть еще какая-нибудь история про Герду и "Него" ))
-
-
28.06.2011 в 01:15-
-
28.06.2011 в 01:19-
-
28.06.2011 в 01:28-
-
28.06.2011 в 12:58Понять, что нас только двое.
Что время одно наебалово
Пространство - другое!
Лёха Никонов.
По моему подоконнику стекают
Капли дождя и нет ничего проще,
Чем рассказать о красоте
Падения этой капли, высоте
Её измерения.
Каждую долю мгновения
Тормозя время
Надо ли выражать?
Жаль, если это действительно надо.
Справа и слева финский залив.
И в этом такая правда,
Как в том что шевелится лифт
В доме напротив. Живёт шизофреник.
Умирают герои или мещане.
Это не озлобленность, поверьте,
Это отчаяние.
Лёха Никонов.
(автор читает)
Я всегда твердил, что судьба - игра.
Что зачем нам рыба, раз есть икра.
Что готический стиль победит, как школа,
как способность торчать, избежав укола.
Я сижу у окна. За окном осина.
Я любил немногих. Однако - сильно.
Я считал, что лес - только часть полена.
Что зачем вся дева, если есть колено.
Что, устав от поднятой веком пыли,
русский глаз отдохнёт на эстонском шпиле.
Я сижу у окна. Я помыл посуду.
Я был счастлив здесь, и уже не буду.
Я писал, что в лампочке - ужас пола.
Что любовь, как акт, лишина глагола.
Что не знал Эвклид, что сходя на конус,
вещь обретает не ноль, но Хронос.
Я сижу у окна. Вспоминаю юность.
Улыбнусь порою, порой отплюнусь.
Я сказал, что лист разрушает почку.
И что семя, упавши в дурную почву,
не дает побега; что луг с поляной
есть пример рукоблудья, в Природе данный.
Я сижу у окна, обхватив колени,
в обществе собственной грузной тени.
Моя песня была лишина мотива,
но зато её хором не спеть. Не диво,
что в награду мне за такие речи
своих ног никто не кладёт на плечи.
Я сижу в темноте; как скорый,
море гремит за волнистой шторой.
Гражданин второсортной эпохи, гордо
признаю я товаром второго сорта
свои лучшие мысли, и дням грядущим
я дарю их, как опыт борьбы с удушьем.
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи.
Иосиф Бродский.
НЕЗНАКОМКА
По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.
Вдали, над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.
И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.
Над озером скрипят уключины
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный,
Бессмысленно кривится диск.
И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен
И влагой терпкой и таинственной
Как я, смирен и оглушен.
А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
«In vino veritas!» кричат.
И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна,
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.
Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.
И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.
В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.
Александр Блок.
Вместо письма
Дым табачный воздух выел.
Комната -
глава в крученыховском аде.
Вспомни -
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще -
выгонишь,
можешь быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя -
тяжкая гиря ведь -
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят -
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон -
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек...
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.
Владимир Маяковский.
Расстрел
Небритый, смеющийся, бледный,
в чистом еще пиджаке,
без галстука, с маленькой медной
запонкой на кадыке,
он ждет, и все зримое в мире -
только высокий забор,
жестянка в траве и четыре
дула, смотрящих в упор.
Так ждал он, смеясь и мигая,
на именинах не раз,
чтоб магний блеснул, озаряя
белые лица без глаз.
Все. Молния боли железной.
Неумолимая тьма.
И воя, кружится над бездной
ангел, сошедший с ума.
Владимир Набоков.
Есть речи - значенье
Темно иль ничтожно,
Но им без волненья
Внимать невозможно.
Как полны их звуки
Безумством желанья!
В них слезы разлуки,
В них трепет свиданья.
Не встретит ответа
Средь шума мирского
Из пламя и света
Рожденное слово;
Но в храме, средь боя
И где я ни буду,
Услышав, его я
Узнаю повсюду.
Не кончив молитвы,
На звук тот отвечу,
И брошусь из битвы
Ему я навстречу.
Михаил Лермонтов.
Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света.
Иннокентий Анненский.
-
-
30.06.2011 в 22:54А остальные немножко странные...Х_х В хорошем смсыле )
Сорь, что долго не отвечала - я забывала.. Вкладку открытую держала, но ответить забывала...т_т
-
-
01.07.2011 в 11:10Ага)) я просто стихи не очень люблю - мне песни ближе. Поэтому наверное привлекает внимание - именно когда какое-то необычное построение, ритм, ну или когда со стихом что-то связано. А последние два - действительно по смыслу классные)) Хотя ещё мне первое по смыслу нравится)
-
-
01.07.2011 в 15:22-
-
02.07.2011 в 18:36А мне стихи очень нравятся *_* Даже не знаю почему...
-
-
02.07.2011 в 18:39-
-
03.07.2011 в 09:01-
-
03.07.2011 в 23:45-
-
05.07.2011 в 11:46Karla Malfoy, ой, страшные люди! х_Х Как музыку можно не любить??
Хотя мы не о том, да. Ну, да, в принципе, каждому свое ))) Тут ничего не сделаешь, люди же все разные )
-
-
05.07.2011 в 14:02Вообще к мифам и прочему очень трепетно отношусь... )))
а Джон Китс как раз и работал в основном с мифами, потому им и заинтересовалась в свое время
-
-
05.07.2011 в 21:12-
-
05.07.2011 в 21:12